Очень
многие беды нашей страны проистекают от…армии. Здесь под «армией» (пишу не с
большой, а с маленькой буквы) подразумеваются не вооруженные силы, призванные защищать страну
от внешних врагов, а пребывание молодых людей на действительной военной
службе. Вот типичная, увы, ситуация: молодой парень, еще можно сказать ребенок,
совершает правонарушение. Вместо того, чтобы его выпороть как следует и
оштрафовать родителей, парня на 2 – 3 года сажают в тюрьму, откуда он выходит
закоренелым уголовником, который уже не может адаптироваться к нормальной
жизни. Армия – это полутюрьма, куда наши молодые люди попадают лишь за одну
вину – за неумение отвертеться от этой самой армии. Сначала новобранца мучают
как «салагу», затем «дембель» издевается над новобранцами. После всего этого он
оказывается на «гражданке» если не физическим, то душевным инвалидом со всеми
вытекающими отсюда последствиями – см. выше.
Мне с армией повезло. Забрали меня
служить 15 июня 1967 года, выдав повестку за два дня. Я, правда, готовился
поступать в институт. В то время поступление в институт в явном виде не
преследовало цель отлынивание от армии. Эта мысль была в подсознании, но никак
не на первом плане (жизненном плане).
Мое везение с армией заключалось в
том, что мне посчастливилось не побывать ни в шкуре «салаги», ни в шкуре
«дембеля». Дело в том, что моя служба началась с учебы в сержантской школе
(специальность – машинист паровых котлов, что привело меня, в конце концов, в
Московский энергетический институт), где,
естественно и к счастью, не было дедовщины. Старослужащим («дембелем») я был
всего две недели: я призывался на 3 года, но вскоре вышел указ о переходе на двухгодичную
службу и я был первым, кто служил 2 года и был демобилизован (июнь 1969 г.)
через две недели после демобилизации тех, кто прослужил 2,5 года.
Второе везение в том, что мне
посчастливилось в армии заниматься настоящим делом: после окончания сержантской
школы (п/о Калинковичи, Гомельской области Белоруссии – нас маскировали под
авиацию – см. «птички» на погонах) я работал начальником котельной воинской
части (пос. Новая Казанка, Уральской области Казахстана – филиал знаменитого
полигона Капустин Яр). Начальник
котельной – звучит громко: под моим началом было трое кочегаров, но мне больше
приходилось быть не их начальником, а электриком, слесарем, сантехником и даже
кочегаром…
Второе негативное последствие
армии на нашу жизнь я ежедневно чувствую в настоящее время, работая
преподавателем в вузе. Многие студенты рассматривают институт не как «храм
науки»», а как… надежное и недорогое убежище от армии. Такие студенты, честно
говоря, не имеют способности к учебе, но они могли бы стать хорошими
строителями, слесарями, портными, поварами, но… боязнь армии гонит их в вузы,
где у преподавателей рука не поднимается ставить им двойки и выгонять из
института.
Проблема перехода к
профессиональной армии заключается не только в отсутствии денег, но, как мне
кажется, в другом. Беда нашей армии (и вообще, вооруженных людей: флот,
внутренние войска, милиция и т.д.) в том, что их представители очень редко
обладают двумя необходимыми для этой работы качествами. Призывники, как
правило, обладают совестью, но нет у них профессиональных навыков.
Обретение же опыта очень часто сопровождается потерей того, что есть у
неопытных бойцов и что во все времена называлось коротким, но емким словом честь.
Дилемму чести и профессионализма
неожиданным образом можно приложить к главному российскому событию 2000 года –
к выборам президента. Многие вполне обоснованно удивляются – как можно
было избрать на высший государственный пост человека, о котором год назад никто
слыхом не слыхивал. При этом одни считают, что у нас не электорат, а …слова
здесь выбираются из широкого смыслового спектра – от «быдло» до «формирующийся
электорат». Другие кивают на пиарщиков и говорят, что они за деньги
(«сумасшедшие бабки») из кого угодно что угодно сделают («пиаровская победа»).
Да, конечно, хотелось бы, чтобы нашим президентом стал, например, губернатор,
который имеет хороший (удачный) опыт командования губернию (областью), в
которую по выражению Чичикова «въезжаешь как в рай»: от гаишников там не
откупиться ни деньгами, ни должностью[1],
показатели экономического роста – самые высокие, безработица и преступность –
самые низкие et cetera. В нормальной демократической стране выборная
система естественным образом опирается на пирамиду власти: президентов выбирают
из губернаторов, губернаторов – из глав районных администраций и т.д. Но наша
беда в том, что за российскими региональными лидерами, сделавших что-то более
или менее для своих регионов, тянется длинный шлейф скандалов, основание для
которых одно: у нас ничего практически нельзя сделать, оставаясь в рамках
закона. Тем более этих рамок еще практически нет – они только формируются.
Раньше говорили, что любого удачливого прораба стройки или председателя колхоза
можно отправить «в места, не столь отдаленные», стоит только сказать «фас»
правоохранительным органам. Теперь в этот список «крепких хозяйственников» можно
добавить специалиста, работающего в сфере приватизации («прихватизации – если
вам угодно»). У нас губернаторов, только-только покосившихся (покусившихся) на
президентское кресло, такой грязью облили! И главное, нет никаких сил
разобраться, а, главное, желания разобраться, что там правда, а что ложь. Одно
ясно – приобретение опыта у нас, увы, очень часто сопровождается потерей
чести. Наши прошедшие выборы очень напоминают разговор двух глуховатых
старушек из «бородатого» анекдота. Одна старушка рассказывает другой, что «на
рынке сегодня огурцы вот такие (показывает их длину), но по пять, а вчера были
вот такие, но по три, но вчера…». Другая старушка ей возражает: «Это все
неважно, главное – чтобы человек хороший был!».
Будем надеяться (молить Бога), что мы выбрали «хорошего
человека», а опыт – дело наживное. Главное тут не сесть на пресловутые качели:
«опыт – вверх, честь – вниз». Самое
страшное тут, что нет хода в обратном направлении.
Раз мы уже открыли «Мертвые души» Гоголя,
то выпишем из книги и характеристику… современных российских СМИ: «Есть люди,
имеющие страстишку нагадить ближнему иногда вовсе без всякой причины. <…>
Чем кто ближе с ним (с Ноздревым) сходился, тому он скорее насаливал: распускал
небылицу, глупее которой трудно выдумать, расстраивал свадьбу, торговую
сделку». <…> «и поэтому игра весьма часто оканчивалась другой игрою: или
поколачивала его сапогами или…» <…> «И что всего страннее, что может
только на одной Руси случится, он через несколько времени уже встречался опять
с теми приятелями, которые его тузили, и встречался как ни в чем не бывало, и
он, как говориться, ничего, и они ничего».
Первый признак нормального демократического общества (пирамида власти с нормальной циркуляцией посредством выбором кадров) мы назвали – см. выше. Отметим второй. Хотелось бы, чтобы после выхода в свет статьи, где сказано, что такой-то губернатор (депутат) вор, этот губернатор (депутат) или редактор (и/или автор) отвечали по закону. А то у нас сейчас все, увы, как 150 лет назад: и он (губернатор, депутат), как говориться, ничего, и они (редакторы, авторы – «шакалы пера», короче) ничего. Такое чувство, что ветви власти затеяли хитрую игру, дурачащую избирателей (читателей, зрителей, слушателей…). Эта игра, правда, часто кончается «другой игрой» или поколачивают его (депутата, редактора) сапогами в подъезде собственного дома или того хуже (а может лучше – кому как) пристреливают его.
2000 год